Задолго до модов и скинхедов уже было сообщество по-настоящему стильных ребят. Их называли Красными Жилетками.

Такую фразу можно было найти в сборнике Шарля Бодлера «Мое обнажённое сердце» (Mon cœur mis à nu), опубликованном посмертно. Она могла бы быть слоганом Красных Жилеток, братства парижских денди начала XIX века. В коньках они выписывали грациозные фигуры на замерзшей глади Ля Гласьер (La Glacière) — участка канала Арсенал, что около Бастилии. Красные гусарские кители, облегающие штаны, и оксфордские шапки, как у выпускников престижных вузов. Такой дух братства запечатлел его участник Жан Гарсан в книге Настоящий фигурист, или искусство фигурного катания.

В 1813, примерно за два века до известных фигуристов Филиппа Канделоро, Брайана Жубера или Сурии Бонали, в эпоху фигурного катания как буржуазного развлечения, а не спорта, опубликовали первую книгу про фигурное катание во Франции в сотню страниц — настоящий манифест в честь дендизма на льду.

Задолго до превращения в искусство и забаву, человек доисторический использовал коньки с практической целью: добраться поскорее в пункт назначения. Он привязывал кости животных к ступням и рассекал гладь замерзших рек. Последние следы такого способа передвижения датируются 13 веком в Голландии. В 17 веке коньки стали просто необходимы при прогулках по льду в «стране тюльпанов».

Сначала в Великобритании, а затем и во Франции при короле Людвике 16-ом, фигурное катание стало модным в высших слоях общества. «Каталась только верхушка буржуазии» — утверждает Жан-Николя Рено, историк спорта и профессор в Высшей нормальной школе Ренна. «Это было что-то вроде кружков по интересам в городах и за городом».

Тогда кататься могли только мужчины. Женщинам позволялось кататься только на санях вплоть до 1833 года. По внешнему виду коньки мастерили из дерева с кожаными завязками и железными лезвиями разной формы: некоторые загибались кверху, напоминая средневековую обувь из шкуры жеребёнка.

Именно в таких условиях появился клуб Красных Жилеток, почётным членом которого стал Жан Гарсан. Про него известно мало. Разве только то, что он изобрёл ролики в 1828 году, так называемые коньки сангар (cingar) — анаграмма его имени. Ну, или что Гарсан — автор книги про искусство фигурного катания. Её, возможно, восхвалял сам Оноре Де Бальзак. В любом случае, мы знаем точно, что денди-буржуа, как и Гарсан, гораздо больше ценили артистическую, а не физическую сторону фигурного катания.

Настоящий фигурист был написан как манифест «изящного искусства, над которым сложно смеяться». Именно им усердно занимались Гарсан и остальные Красные Жилетки на замёрзшей глади реки Арсенал. На страницах книги описаны основные фигуры с советами, как лучше овладеть новым искусством. В начале книги — длинная вступительная часть с техническими моментами: как выбрать коньки, как чинить, какую позу выбрать для лучшей устойчивости на льду.

Иллюстрации и подробные описания помогают в совершенстве освоить основные движения и жесты.

Автор книги  Фигурное катание на заре эпохи (Figure Skating in the Formative Years) Джеймс Хайнес находит в этих деталях истинную элегантность. Он пишет:

Чем выразительнее лицо фигуриста, тем красивее движения — пришет Гарсан. Он описывает, не без лиризма, движение под названием «внутри и позади«, которое обязательно должно сопровождаться выражением лица «человека, который не способен скрыть лёгкую улыбку, выдающую его душевное состояние, и который не без сожаления спасается бегством от бестактного преследования другого человека».

Гарсан ценит эту французскую особенность ставить в пример так называемые «женские» качества. Как настоящий денди, он очень и очень сноб. По его мнению, «хороших фигуристов вне Парижа не найти». Скорость? Нет, спасибо. Элегантность танца — да. Вот что он пишет в предисловии: «Многие, особенно из северных регионов, думают, что бегать или же долго прогуливаться по льду — это уметь кататься на коньках. Им следовало бы уяснить, что в Париже так не считают».

Тем не менее, считает Гарсан, любой иностранец мог бы практически достичь уровня француза, «естественно гибкого, лёгкого и грациозного». Вот что говорит бессовестный шовинист европейским подражателям:

Гарсан хотел показать, что французы — короли грации. На последующих страницах иллюстрации подтверждают непринуждённость их движений в любой момент. Помимо основных па, составленных на основе фигур внутри и снаружи спереди и внутри и снаружи сзади, Гарсан представляет ещё тридцатку фигур с непереносимыми названиями вроде «рискованного но блестящего» прыжка Зефира, «сложного но красивого» аполлоновского па, или же па Адониса. Фигурист, исполняющий последнее, «элегантен и способен совершить настоящую сенсацию». Другие же движения, такие как Английская или Лурдо, «своего рода приветствие в глуповатой манере», показывают способность фигуриста смеяться над самим собой или прикидываться дурачком.

Ещё «настоящий фигурист» должен был быть в курсе связанных с фигурным катанием опасностей и давать практические советы новичкам. Так, например, фигуристы изучали, как выбраться наружу, если вдруг провалился по неосторожности под лёд. Усваивали, что надо всегда смотреть прямо, а не под ноги, чтобы мешать другим фигуристам. Что нужно «всегда поддерживать изучающего сложную фигуру, какой бы мудрёной она ни была», даже если он совершенно безнадёжен. Что нельзя брать пример с «неэлегантных фигуристов», чтобы не «породить неуклюжее па».

Сегодня некоторые элементы, которые мы видим на международных конкурсах, более или менее вдохновлены фигурами Гарсана. К примеру, когда фигурист выполняет прыжок Вальса или же красивого Нарцисса, то складывает руки над головой, прямо как в типичном прыжке классического танца.

Много чего поменялось в фигурном катании с 1813 года: элементы, техника и аксессуары усложнились, а фигуристы набрались физической силы. Тем не менее, Гарсан создал целую философию для поддержания величия и возвышенности этого вида искусства.