Антропоморфные личины в древнем искусстве Нижней Ангары и Северного Китая

Антропоморфные личины в петроглифах бассейна Нижней Ангары (тип «Каменский» и т.д.) демонстрируют графические аналогии в наскальном искусстве Северного Китая, а также на Нижнем Амуре. Это явление можно объяснить этнокультурными контактами между древним населением этих регионов в эпоху неолита. Существуют различные мнения по поводу определения исходного центра трансляции образов или миграций древнего населения: Центральная Азия, Нижняя Ангара, Северо-восточный Китай и др. Разнообразна интерпретация личин: человеческий череп, тотем, солнечное божество, дух воды и др. Большинство исследователей связывают личины с культом предков.

---

История изучения петроглифов Нижней Ангары насчитывает около 300 лет. Тем не менее, вплоть до конца XX в. Нижнее Приангарье в этом отношении оставалось малоизученной территорией. Открытия писаниц имели случайный характер, работы с петроглифами производились попутно, в контексте решения других научно- исследовательских задач.

На рубеже XX-XXI вв. археологическими отрядами КГПУ им. В.П. Астафьева в регионе выявлено более 40 новых местонахождений с петроглифами. Представительный комплекс наскальных рисунков составляют личины и антропоморфные фигуры с масками-личинами.

Особый интерес представляют сложные личины «каменского» типа с частичным, реже — полным сердцевидным контуром. У многих личин внешний контур отсутствует. Основными элементами, маркирующими личины «каменского» типа являются: вертикальный «отросток» (часто с тройной развилкой, реже – древовидный), глаза в виде окружностей, вертикальные линии в области рта («зубы», «борода») (рис. 1, 1-9). Появившись в эпоху неолита, личины «каменского» типа «доживают» до эпохи раннего железа в наскальном искусстве региона, данные образы были признаны автохтонными и отнесены к местной изобразительной традиции [16].

Вместе с тем, сравнительно недавно получили известность результаты исследований китайских ученых на территории Северного Китая [13]. В горах Иньшань (Внутренняя Монголия) в долине р. Хуанхэ было обнаружено большое количество наскальных рисунков, среди которых видное место занимают разнообразного вида личины, ряд которых имеет, практически, прямое графическое сходство с личинами «каменского» типа на Нижней Ангаре. У личин в петроглифах Внутренней Монголии также акцентировано выражены округлые контуры глаз, тройная развилка в верхней части и ряд вертикальных линий в нижней части образа. Внешний контур у них также отсутствует, или частично обозначен в виде сердцевидного (рис. 1, 13-22). Единственное отличие – техника исполнения. Петроглифы Лунных гор исполнялись путем выбивки, гравировки, прошлифовки, личины на Ангаре – красящим пигментом.

Кроме этого, аналогии были обнаружены на примере простых «трехточечных» личин. Подобные чашевидные углубления, которые в тройной или парной комбинации составляют изображение личины (без внешнего абриса или с сердцевидным, череповидным, округлым контуром) известны в петроглифах Нижнего Амура, Нижней Ангары и северной излучины Хуанхэ.  В последнем случае необходимо отметить личины с двойным округлым контуром, которые, практически, полностью идентичны ангарским петроглифам (рис. 1, 10-12, 23-25).

Исходя из вышеприведенных соответствий в петроглифах Ангары и Северного Китая, а также учитывая известные аналогии в петроглифах Нижнего Амура, М.А. и Е.Г. Дэвлет выдвинули предположение о прямых перемещениях древнего населения. По их мнению, мигранты из Внутренней Монголии в древности продвигались на север несколькими волнами, достигнув Нижнего Амура и Северного Приангарья. «…Изображения масок-личин были маркерами на пути их продвижения…направляясь из Центральной Азии на север, переселенцы следовали вдоль Тихоокеанского побережья и долиной Ангары…» [1].

Не исключая конвергентности возникновения схожих сюжетов в наскальном искусстве различных регионов Азии, образы в виде личин и, связанные с ними воззрения, по нашему мнению, могли передаваться «эстафетным» путем, посредниками через предметы мелкой пластики. Вектор трансляции идей и образов, возможно, мог иметь исходную точку на Нижней Ангаре. Контакты осуществлялись не по русловому участку реки, а по ее левобережным притокам, которые берут свое начало в Восточных Саянах – срединной территории между нижнеангарским и северокитайским регионами [7].

В недавнее время в Северо-восточном Китае обнаружен другой представительный комплекс петроглифов в долине реки Западная Ляохэ (Силяохэ), которая пересекает восточную часть Внутренней Монголии в окрестностях г. Чифэна. В бассейне Западной Ляохэ к настоящему времени найдено 75 местонахождений, где зафиксировано 109 плоскостей с петроглифами. Среди наскальных рисунков встречается большое количество личин (376 образов), которые составляют примерно 60% от общего количества изображений[9]. Для них характерны большие округлые глаза, рот с зубами и своеобразная борода в нижней части контура личины. Внешний абрис личин, как правило, сердцевидного облика (рис. 1, 26-30). Т.е. они находят аналогии с антропоморфными образами как в петроглифах северной излучины Хуанхэ, так и на писаницах Нижней Ангары и Амура. Вместе с тем, китайские исследователи отмечают своеобразие данных образов и видят истоки данной изобразительной традиции в мелкой пластике неолита на территории региона, которая получила дальнейшее развитие в эпоху бронзы (стиль таотие). Используя метод сравнительного анализа изображений, был определен примерный возраст наскальных изображений в долине Западной Ляохэ — 7000-4000 л.н. [14].

Учитывая высокую концентрацию личин в петроглифах Чифэна, ключевое расположение их на пересечении северных и восточных областей распространения личин в петроглифах Китая, исследователи приходят к выводу, что данное место было отправной точкой, откуда эти изобразительные мотивы распространяются на север и восток Китая и затем на побережье Тихого океана [12]. С одной стороны, если брать во внимание версию Е. Г. Дэвлет, петроглифы Чифэна удачно маркируют миграционный поток из бассейна р. Хуанхэ на Нижний Амур, с другой – личины в долине Западной Ляохэ имеют больше графических соответствий с петроглифами Нижнего Амура, чем с рисунками в горах Иньшань. Более того, некоторые образы находят прямые аналогии в наскальном искусстве Нижней Ангары, что расширяет круг вопросов, связанных с древними культурными взаимодействиями народов в различных районах Азии.

По вопросам семантики данных личин также существуют различные мнения, как среди китайских ученых, так и отечественных исследователей.

Исходя из того, что изображения личин являются отражением духовной культуры и религиозного мира первобытного человека, он, по мнению ряда китайских исследователей, искал смысл существования в окружающей среде и скалы представлялись ему неким образом предка-божества (или предка-духа). Путем создания антропоморфных образов они пытались персонифицировать его и взаимодействовать с ним. Этнологические соответствия теории о духе-скале существуют в современных ритуалах эвенков на севере Китая[15].

Другие китайские ученые, опираясь на работы европейских исследователей [6, 7], связывают изображения личин с культом солнца. Так, у некоторых личин на северо-востоке Китая, помимо стандартных двух глаз, которые персонифицируют «солнечное божество» в человеческой форме, имеются десять прямых линий, шесть из которых направлены из центра вверх, а остальные – в противоположную сторону, словно лучи солнца. Также трактуются линии, которые фиксируются только в нижней части личин – лучи солнца, которые падают сверху на землю, на людей. Данный тезис аргументируется сравнительно высоким расположением петроглифов. Более того, подобное расположение лучей напоминает написание иероглифа 皇 (huáng), который переводится как «царский», «высочайший», «светлый», «ослепительный». В итоге исследователи приходят к выводу, что уже во времена до династии Инь существовал культ солнечного божества у древнего населения Китая[15]. Другие теории связаны с тотемизмом или культом предков.

У Ангарских личин подобная солнечная символика, практически, не выражена [4, с. 332]. Появление личин в наскальном искусстве региона мы связываем с кардинальными изменениями природно-климатических условий в период голоцена, что отразилось на хозяйственной деятельности неолитического населения и, соответственно, заложило основы нового мировоззрения[5]. Глобальное потепление активизировало освоение водных пространств, развитие рыболовства. Формируются представления о горизонтальной модели мира, где стержневую роль занимает река, с которой связаны как фазы космического цикла, так и представления о жизни и смерти. Истоки ассоциировались с позитивным началом (рождение, свет, тепло), устье олицетворяло смерть, тьму, холод[6]. Именно по реке («мировой», «родовой», «шаманской») должны были отправляться умершие в «страну предков» в сопровождении мифических персонажей в виде личин, которые выступают и как представители загробного мира, и как духи воды. Этим объясняется их непосредственное соседство с водоемами, сюжетное сочетание с лодками в петроглифах, внешний демонический облик, некоторые ихтиоморфные черты[3]. В последнем случае линии «бороды» могли символизировать «усики» рыб осетровых пород [2].

Многие личины на Нижнем Амуре по мнению Е. А. Окладниковой схожи с головой мертвеца, черепом человека и могли отражать представления о потустороннем мире и о духах-предках, населявших его[8, с. 36-37].

Необходимо отметить, что, не смотря на различные варианты трактовки образов (человеческий череп, тотем, солнечное божество, дух воды и др.), данные личины многие исследователи, так или иначе, связывают с культом предков.

Таким образом, тема этно-культурных контактов древнего населения Северной, Центральной и Восточной Азии, которая может быть прослежена на примере антропоморфных личин в наскальном искусстве регионов, вопросы интерпретации образов приобретают особую актуальность в настоящее время и требуют тесного сотрудничества российских и китайских исследователей.

Литература

1. Дэвлет М. А., Дэвлет Е. Г. Антропоморфные личины как маркеры путей древних миграций // Окуневский сборник. Культура и ее окружение: Сб. науч. Тр. – СПб., 2006. – С. 325–329.
2. Заика А. Л. Вопросы семантики и хронологии антропоморфных изображений в виде личин (по материалам петроглифов Нижней Ангары) // Древности Приенисейской Сибири. — вып. 2. — Красноярск: РИО КГПУ, 2001. — С. 48-58.
3. Заика А. Л. Лодки в страну предков (анализ сюжета в петроглифах Нижней Ангары) // История и культура Приенисейской Сибири. – Красноярск: РИО КГПУ, 2003. – С. 21-31.
4. Заика А. Л. Антропоморфные личины Нижней Ангары в контексте развития наскального искусства Азии // Окуневский сборник. Культура и ее окружение: Сб. науч. Тр. – СПб., 2006. – С. 330–342.
5. Заика А. Л. Антропоморфные личины и «неолитическая революция» в культуре древних народов Северной Азии // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2009. Т. 8, вып. 3: Археология и этнография. – С. 98-112.
6. Заика А. Л. Водная среда в мировоззрении неолитического населения Северной Азии (по материалам петроглифов) // The Journal of Korean Petroglyph. – 2009. – Vol. 11-12. – P. 81-123. (на русском и корейском языках).
7. Заика А. Л. Антропоморфные личины в наскальном искусстве Нижней Ангары и Внутренней Монголии // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири: материалы IV Междунар. науч. конф.: в 2 ч. / Забайкал. гос. ун-т; отв. ред. А. В. Константинов, М. В. Константинов. – Чита, 13–19 сент. 2013 г. – Чита, 2013. – Ч. I. – С. 186–193.
8. Окладникова Е. А. Загадочные личины Азии и Америки. — Новосибирск: Наука. Сиб. Отд- ие, 1979. — 167 с.
9. Сунь Сяо-юн. Смысл и место наскальных изображений личин в бассейне реки Западная Ляохэ [Электронный ресурс] // Национальные искусства. – 2015. – № 2. – URL: http://www.cssn.cn/kgx/zgkg/201505/P020150527398469873328.pdf (дата обращения 10.04.2016).
10. Тайлор Э. Б. Первобытная культура / Э. Б. Тайлор – М.: Политиздат, 1989. – 573 с.
11. Фейербах Л. Лекции о сущности религии // Сочинения: В 3 т. / Пер. с нем. – М., 1923-1926. – Т. 3. – 168 с.
12. Чжан Яша. Место и значение Чифэнских петроглифов в исследовании наскального искусства Китая // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири: материалы IV Междунар. науч. конф.: в 2 ч. / Забайкал. гос. ун-т ; отв. ред. А. В. Константинов, М. В. Константинов. – Чита, 13–19 сент. 2013 г. – Чита, 2013. – Ч. I. – С. 1120-1131.
13. Gai Shanlin. Petroglyphs in the Yinshan mountains. – Beijing: Wenwu, 1986. – 441 р.
14. Sun Xiao-yong. Exploration on Archaeological Dates of the Human – face Rock Paintings in West Niute Banner of Chifeng City in Inner Mongolia // Journal of Northwest University (Philosophy and Social Science Edition), May 2015, Vol. 45, No. 3. pp. 14–22.
15. Wan Xiaokun, Zhang Wenjing, The Dissemination of Human Faces Rock Painting in China: The General Cliff and Chifeng as Case Studies // Southeast Culture, April 2014, pp. 70–75.    
16. Zaika A. L. Face images in lower Angara Rock Art // Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia. 2012. Т. 40. № 1. pp. 62-75.