Восприятие детей и детства в Византии
В 14 лет вам состригут бороду, а потом придётся уйти из дома. Каково быть ребенком в Византийской империи, читайте в статье, которую нам прислала подписчица.
В обществе есть отдельный от взрослых мир детей. Взрослому не испытать детские эмоции вновь. Но дети и взрослые неразрывно связаны.
Возрастные границы детства отличаются в различных культурах и юридических системах. Обычно хронологический и биологический возрасты не изменяются со временем, социальный же зависит от эпохи.
Возраст
Совершеннолетие в Византии юридически наступало в 25 лет. До этого детей опекали. Нести ответственность за поступки дети начинали с 7 или 10 лет. Например, дети младше 10 лет не могли заниматься проституцией, которая практиковалась и не была запрещена.
Совершению обрядов в Византии был отведен конкретный возраст. Эти возрастные показатели частично совпадают с современными представлениями о периодах детства, основанных на изменениях в поведении и физиологии ребенка.
В первый год жизни ребенок не мог сознательно участвовать в обрядах. Этот год самый опасный, поскольку иммунитет не сформировался и вероятность умереть высока. Именно поэтому ребенка было необходимо как можно скорее крестить и дать имя. Крещение и первое обрезание волос означают переход из мира опасного в мир благоприятный.
К концу первого года ребенок умеет ходить и говорить. Он воспринимает от семьи основные ценности. Этот этап развития психологи делят на два периода: от 1 до 3 лет и от 3 до 7 лет. Граница между периодами — кризис трех лет «я сам», в результате которого ребенок становится самостоятельнее. В 6-7 лет дети учатся подчиняться власти родственников и общества, которые передают им знания.
Было два обряда, которые отмечали переход к совершеннолетию: обрезание бороды у мальчиков в 14 лет и покрывание головы платком у девочек в 12 лет. Изменение внешнего облика — прием коллективной атрибуции члена общества и обозначение перемен в жизни. После этих обрядов следовали помолвка и брак. На свадьбу молодожены получали от родственников подарки. Они могли купить землю либо получить её в качестве приданого. Однако семья и имущество не делали подростка взрослым. Помолвки заключались родителями, приданое готовилось старшими, а свою самостоятельность дети должны были доказать. Пути становления полноценным членом византийского общества для мужчин и для женщин разнятся.
В поэме «Дигенис Акрит» представлены женские образы: сестра, невеста, жена, мать, воительница. Первые три не обладают таким влиянием как мать, так как после рождения первенца женщина приобретала социальную значимость.
Для мужчин стать взрослым значит покинуть родной дом до свадьбы и после. В поэме «Дигенис Акрит» указан промежуток с 12 до 15 лет, когда главный герой уходит из родительского дома, пробует себя в самостоятельной жизни, находит невесту.
Святой Макарий Римский сочетался браком по воле родителя, однако:
После он стал отшельником и совершил много чудес. Уход из дома — это рубеж между двумя периодами жизни, пройти через дверь означает покинуть мир детства и вступить в мир взрослых. Цель — заставить ребенка «умереть» для своей семьи, утратить связи с его прежней жизнью.
Если взрослый живет с родителями, он все равно остается ребенком. «Дитя, твой отец отдал мне вола» — говорит земледелец взрослому сыну Филарета Милостивого, когда тот стал обвинять его в воровстве. Кроме того, многочисленная семья Филарета недовольна его огромными милостынями для бедняков, его жена просит:
Однако идти против его воли, даже находясь на краю бедности, они не решились.
Для женщин альтернативой браку был «мужской путь». Святая Евгения покинула дом после того, как в неполные 15 лет к ней начали свататься многие знатные юноши. Она говорит своим спутникам-монахам:
Первые военные подвиги и подвиги духа совершали именно подростки в пору жажды независимости и поисков себя в мире. Изменения в облике влекли за собой изменения в жизни. Провести возрастную границу между взрослым и ребёнком в Византии можно только условно. С одной стороны, обряд обрезания бороды, помолвка, свадьба и покидание дома могли произойти в один год. Общество довлело над личностью, и если обществу было нужно, чтобы «маленькое дитя» становилось «молодым взрослым», то это происходило. С другой стороны, обряд покрывания головы платком, помолвка, свадьба, переход в дом мужа, рождение первенца могли происходить с промежутком в год или более, постепенно готовя «маленькое дитя» к взрослой жизни.
Детство
Различают два детских образа: puer-senex – послушный ребенок-старик, и ребенок-шалун, порицаемый обществом. Так сравнивает между собой двух детей ранневизантийский мыслитель Синесий в сочинении «Египетские рассказы, или О промысле». Герой его рассказа Озирис
При сравнении этих образов ярче выступают качества Озириса-puer-senex’а, воплощающего идеальный образ.
Изображение Святого Младенца Иисуса Христа и Богоматери — самые почитаемые иконописные сюжеты. Общей, принятой всеми учеными классификации двух образов нет. В изображениях Святого Младенца можно выделить два типа: Святой Вечный Младенец — puer-senex, и Иисус Христос – ребенок.
Примерами первого типа являются: энкаустическая икона из синайского монастыря св. Екатерины «Богоматерь с Младенцем и святыми Федором и Георгием» второй половины VI века, изображение Богоматери с Младенцем на мозаике в апсиде в Гелатийском соборе в Грузии и икона Богоматери с Младенцем из того же синайского монастыря.
Основные черты Святого Младенца таковы:
- маленькая фигура облачена в тунику цвета светлой охры;
- младенец восседает на руках у матери как на троне, не зависит от неё;
- у него взрослая фигура: прямая осанка, расправленные плечи, тонкая шея;
- лицо с большими глазами и высоким лбом;
- пальцы рук сложены в символическом жесте.
Схожие черты маленького взрослого можно найти в любом изображении Младенца Иисуса Христа: в миниатюрах, на иконах типа Одигитрия и других типах. Этот образ появляется рано и остается почитаемым вплоть до падения Константинополя в 1453 году.
На иконах такого типа Иисус Христос воплощает собой не ребенка, а все человечество, которое спасается духовно развиваясь. Икона также указывает на способ достижения этой цели: каждый взрослый должен обратиться к детству, чтобы спастись. Чтобы донести до читателей эту мысль, византийские сочинители использовали обращение «дети» или «дети мои» в проповедях и наставлениях. Так начинает свою предсмертную проповедь Филарет Милостивый:
Самое ценное качество в детях — незлобивость, невозможность отомстить.
Другой образ Иисуса Христа-ребенка представлен в иконографическом типе Елеусы, или Богоматери Умиления, который появляется после X века. Одна из самых ранних икон находится в Новой церкви Токалы в Каппадокии и датируется XI веком. Самой известной является икона Владимирской Божьей Матери, на примере которой можно разобрать основные черты этого типа:
- ребенок облачен в светлую одежду
- полная фигура изображена вполоборота, ребенок тянется всем телом к лицу Матери, обращается к ней;
- черты лица более мелкие, однако глаза и лоб нарисованы по-византийски большими.
Изображения детей в византийском искусстве редки. Известна жанровая сценка «Мальчики на верблюде» на мозаике пола Большого дворца в Константинополе конца 5 века. Художник изобразил полных маленьких детей с мелкими чертами лица. Они одеты в легкие подпоясанные выше колена рубахи.
Ребенок до совершения первых подвигов интересовал византийских мыслителей мало: его задачей было постигать науки и слушаться родителей. Образы второстепенных героев-детей пассивны. В «Мученичестве святого Евстафия и кровных его» описывается побег главного героя Евстафия и его семьи в Египет. На протяжении путешествия дети беспрекословно исполняют волю родителей, и даже когда на них нападают дикие звери, они не пытаются спастись.
Непослушные, самостоятельные дети были чем-то неправильным. Их поведение могло объясняться только промыслом Дьявола.
Нафанаил, который ранее поклялся не выходить из кельи, не доверился обману и не нарушил своего обета. У этого сюжета есть много общего с вышеописанным, однако под личиной ребенка, зовущего на помощь и не уповающего на Божий промысел, скрывается Дьявол.
В гомилии «О сребролюбии» Иоанн Златоуст рассказывает, как благочестивый Иов потерял своих детей:
Проповедник как бы ставит тех и других в один ряд. Рабы и дети являются богатством светского мира, но не могут помочь спасению души. У тех, кого византийцы называли святыми, не было детей.
Дети – богатство, но самое дорогое из земных, ибо даны от Бога. Перенести горе утраты этого сокровища и не разочароваться в Боге – тяжелое испытание для верующего, сродни великим мученичествам первых христиан. Этим объясняется название жития «Мученичество святого Евстафия и кровных его», главный герой которого никем не истязаем физически, но теряет в пути свою жену и детей. Подвиг семьи в том, что, несмотря на душевные муки и сомнения, они остаются христианами.
Большинство героев-детей в литературе и живописи просто исполняют волю старших. В той парадигме духовных ценностей, какая присутствовала в Византии, не было места детям, однако сыновья и дочери — сокровища для родителей не только потому, что после рождения детей повышался социальный статус родителей и появлялись новые рабочие руки, но и потому, что Бог даровал им это сокровище.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: